Владимир Маяковский - Письмо Татьяне Яковлевой

В поцелуе рук ли, 
  	губ ли, 
в дрожи тела 
  	близких мне 
красный 
  	цвет 
  		моих республик 
тоже 
  	должен 
  		пламенеть. 
Я не люблю 
  	парижскую любовь: 
любую самочку 
  	шелками разукрасьте, 
потягиваясь, задремлю, 
  	сказав — 
  		тубо — 
собакам 
  	озверевшей страсти. 
Ты одна мне 
  	ростом вровень, 
стань же рядом 
  	с бровью брови, 
дай 
  	про этот 
  		важный вечер 
рассказать 
  	по-человечьи. 
Пять часов, 
  	и с этих пор 
стих 
  	людей 
  		дремучий бор, 
вымер 
  	город заселенный, 
слышу лишь 
  	свисточный спор 
поездов до Барселоны. 
В черном небе 
  	молний поступь, 
гром 
  	ругней 
  		в небесной драме,— 
не гроза, 
  	а это 
  		просто 
ревность двигает горами. 
Глупых слов 
  	не верь сырью, 
не пугайся 
  	этой тряски,- 
я взнуздаю, 
  	я смирю 
чувства 
  	отпрысков дворянских. 
Страсти корь 
  	сойдет коростой, 
но радость 
  	неиссыхаемая, 
буду долго, 
  	буду просто 
разговаривать стихами я. 
Ревность, 
  	жены, 
  		слезы… 
  			ну их! — 
вспухнут веки, 
  	впору Вию. 
Я не сам, 
  	а я 
  		ревную 
за Советскую Россию. 
Видел 
  	на плечах заплаты, 
их 
  	чахотка 
  		лижет вздохом. 
Что же, 
  	мы не виноваты — 
ста мильонам 
  	было плохо. 
Мы 
  	теперь 
  		к таким нежны — 
спортом 
  	выпрямишь не многих,— 
вы и нам 
  	в Москве нужны 
не хватает 
  	длинноногих. 
Не тебе, 
  	в снега 
  		и в тиф 
шедшей 
  	этими ногами, 
здесь 
  	на ласки 
  		выдать их 
в ужины 
  	с нефтяниками. 
Ты не думай, 
  	щурясь просто 
из-под выпрямленных дуг. 
Иди сюда, 
  	иди на перекресток 
моих больших 
  	и неуклюжих рук. 
Не хочешь? 
  	Оставайся и зимуй, 
и это 
  	оскорбление 
  		на общий счет нанижем. 
Я все равно 
  	тебя 
  		когда-нибудь возьму — 
одну 
  	или вдвоем с Парижем. 

1928